Специфика философского проведение
Мы с вами достаточно подробно рассмотрели структуру, функции и типы проведение. А теперь давайте вспомним, какой в высокой степени абстрактный вопрос был сформулирован в мифе? Совершенно верно, почему, в силу каких причин, под влиянием чего и из чего возникло все существующее?
Как вы думаете , можно ли назвать этот в высокой степени абстрактный вопрос по существу философским? ДА . А можно ли сказать, что с постановкой этого в высокой степени абстрактного, по существу философского вопроса возникает философия как система представлен о мире? Нет. Почему? Да потому, что мы с вами уже говорили, что есть существенная разница между постановкой абстрактных вопросов и накоплением достаточного количества конкретных выводов, которые можно было бы соединить в относительно целостную мировоззренческую систему. Тем более, что поле философской мысли отличает множественность таких систем и представлен. Философия демонстрирует многовариантность , или вариабельность мышления в решении широкого спектра философских проблем.
А теперь давайте посмотрим, как на поставленный, по существу философский вопрос: “Почему, в силу каких причин, под влиянием чего и из чего возникло все существующее?” — отвечают в мифе? Правильно, в мифе возникновение всего существующего так или иначе связано с деятельностью богов. Можно ли назвать это философским осмыслением вопроса? Нет. Тогда о каком возникновении философии в данном случае может идти речь? Философия начинается с критического отношения к мифу, когда возникает вопрос: “Откуда появились, как родились сами боги?”. Тем не менее, по существу первый философский вопрос: «Почему, в силу каких причин, под влиянием чего и из чего возникло все существующее?» — действительно был сформулирован именно в мифе. Поэтому мы можем сказать, что философское мировоззрение начинает формироваться в недрах мифологии, постепенно освобождаясь от нее.
Итак, мы с Вами рассмотрели некоторые особенности исторического становления философии. А теперь давайте попытаемся ответить на вопрос: «Какова специфика философского проведение?». Для этого доверимся немецкому философу Максу Шелеру, который считал, что «философ не имеет права-ничего, что лично ему не представляется очевидным и обоснованным». А потом сделаем для себя очевидным и обоснованным тезис о том, что философское мышление действительно свободно от всякой предвзятости, независимо от авторитетов и традиций и начинается с критической рефлексии. Причем, докажем это на примере формирования ранних философских представлен эпохи античности.
Итак, в VI — VII вв. до н.э. в Милете, одном из самых процветающих греческих полисов, возникает первая философская школа Древней Греции. Именно здесь начинает разрабатываться философия физиса, которая противопоставляет существующим в мифологии представлениям некую новую позицию человеческого разума, новое отношение к божеству, к миру.
По-гречески «фюсис» означает природа. Интересно, что это слово происходит от глагола «фью» — «рождаю», «рождаюсь». Природа в философии физиса представляется некой животворящей, самовоспроизводящей силой ( — это то, что само рождает нечто, в т.ч. само себя).
В отличие от мифа, в котором первопричина всего существующего как бы «выводится» за пределы самой природы — перемещается в иную, занебесную область, вверяется богам, философия физиса, напротив, как бы «возвращает» самой природе причину того, что в ней и с ней происходит.
Первоначало «архе», или праоснова мироздания, определяется философами физиса как первая фундаментальная реальность. Она первична и постоянна, т.е. вечна, и находится в природе. Это то «самое хорошее, самое главное, благодаря чему все рождается и все уничтожается, то, что есть основание единства мира, всепорождающее и всеобъемлющее».
А боги, боги древнегреческого пантеона, — скажете Вы, — есть ли им место в новой системе представлен? Да, есть. Но какое? Они уже смертны, подобно всему существующему, и отнюдь не всемогущи, а главное, что они уже не … боги. В философии физиса есть единственный бог — это «архе», бессмертное первоначало.
А теперь давайте вспомним: мы с Вами говорили, что философия начинается с критического отношения к мифу, когда возникает вопрос: «Откуда появились, как родились сами боги?». Так откуда же появились боги древнегреческой мифологии, согласно представлениям первых древнегреческих философов? Совершенно верно. Боги древнегреческого пантеона, подобно всему существующему, появились из первоначала архе. А теперь давайте попытаемся продемонстрировать важнейшую специфическую черту философствования, сформулированную Максом Шелером, на примере рассмотренной концепции (conception — понимание) мироздания первой философской школы Древней Греции. В частности, в чем проявилась здесь независимость вот авторитетов и традиций? Мы с Вами говорили, что философия физиса противопоставляет уже существующим в мифологии представлениям некую новую позицию человеческого разума, новое отношение к божеству, мира.
А теперь, самостоятельно выделим еще одну особенность рассуждения первых древнегреческих философов. Они ищут и находят самое хорошее, самое главное, то, что есть основание единства мира. Это общее представлено в первоначале архе. То есть можно сказать, что грек-философ ищет общее в рождении (гибели) планет и живых организмов, включая самого человека, то есть принципиально не различает живое и неживое, простое и сложное. Подобные представления в настоящее время развиваются одним из наиболее современных направлен системных исследований, называемым синергетикой. Но об этом мы будем говорить несколько позже. Сейчас наша с Вами задача — сформулировать еще одну важнейшую специфическую черту философствования: предмет рассуждения здесь берется в его всеобщности, тотальности. То есть можно сказать, что философия нацеливает на выявление наиболее общих закономерностей функционирования разных уровней бытия.
Прежде чем переходить к следующему критерию специфичности философского проведение, рассмотрим некоторые астрономические представления Фалеса. К примеру, он считал, что Земля по форме уподобляется куску деревянного цилиндра, который плавает в океане. Скажите, можно было тогда подтвердить этот вывод или опровергнуть? Что для этого нужно было сделать? Вспомните, эмпирически ясные доказательства шарообразности Земли люди получили только тогда, когда смогли совершить вкусное путешествие или когда совершили первый полет в космос, но никак не раньше. Во времена же древних мудрецов это было невозможно. Не было и не могло быть тогда эмпирически достоверных доказательств относительно космоса и планет. В космосе в те времена можно было рассуждать только абстрактно — экспериментировать. Знаете, какие доказательства приводились в пользу шарообразности Земли? Главным образом, эстетические. Круглое тело считалось пластичным, красивым. Поэтому нашей Земле по законам гармонии и совершенства лучше всего быть слоем. Фалес предлагал «образ фантазии», на который надо было осмелиться: он выдвигал некоторую парадоксальную, необычную идею. Это был полет мысли, выход за пределы которое, практически данного, созерцаемого.
Итак, на этом примере мы убеждаемся в том, что философское мышление действительно свободно от всякой предвзятости, независимо от авторитетов и традиций.
Но вернемся к выделенной выше еще одной специфической черте философствования (вспомните, мы с Вами говорили об исследовании предмета в его всеобщности, тотальности; о невозможности предоставления эмпирически ясных доказательств чего — либо во времена древнегреческих мудрецов, что обязывало развивать систему вторых, внеэмпирических — умозрительных — доказательств). Эту специфическую черту можно сформулировать следующим образом: философия идет по пути абстрактных обобщающих построений, опирающихся на умозрительные доказательства.
Неслучайно почти все древнегреческие философы на протяжении целых столетий были математиками. А лозунг — символ, который, по преданию, был объявлен главным принципом Академии Платона, звучал, как известно, так: «Негеометр да не войдет». Т.е. каждый философ по определению должен был быть математиком.
Теоретический дух, движимый любовью к чистому познанию, был тот самый дух, который создавал и подпитывал философию. Ее цель, по мнению Аристотеля, состоит в чистом созерцании истины. «Люди, — писал Аристотель, — философствуя, ищут знания ради самого знания, а не ради какой-то практической пользы». «Все другие науки более необходимы, но лучше нет ни одной», ибо истина созерцания несет огромную нравственную энергию, дает колоссальный жизненный и творческий импульс. Вот оно, основание любви к мудрости, вдохновения ею.
Красота идеи обладает не меньшей притягательной силой и очаровывает философа не в меньшей мере, чем красота живых форм природы. Она вызывает шок, удивление, восторг. Неслучайно Платон и Аристотель считали, что «начало философствования в удивлении», ибо удивление перед лицом бытия вещей и собственного бытия (включая бытие мысли) вызывает непреодолимую потребность в бельгийского прояснит это удивление мыслью.
Но вернемся к философии физиса и посмотрим, как формируются ранние философские концепции «первоначала», а на их примере попытаемся понять, как «плетется ткань» философствования. Может, мы с Вами тоже можем «научиться» философскому лет?
Итак, как рассуждал Фалес, создавая свою концепцию первоначала? Аристотель, излагая мнения философов о Фалесе, пишет: «Фалес Милетский утверждал, что начало сущих вещей — вода…Все из воды и в воду все разлагающимся». Заключает он об этом, во-первых, из того, что начало (архе) всех животных — сперма, а она влажная; так и все вещи, вероятно, берут свое начало из влаги. Во-вторых, из того, что все растения влагой питаются и от влаги плодоносят, а лишенные ее засыхают. В-третьих, из того, что и сам огонь Солнца и звезд питается водными испарениями, равно как и сам космос. Отсюда видно, что Фалес ищет и находит, по его мнению, то общее, что объединяет три разных уровня бытия — животный мир, растения, небесные тела — звезды. Т.е. это то, о чем мы уже говорили, выделяя одну из специфических черт философствования — предмет исследуется в его всеобщности, тотальности. Причем, обратите внимание, что обобщение делается на базе трех составляющих — сперма, влага и водные испарения.
Скажите, как Вы думаете, вода Фалеса как первоначало — что это? Химическое вещество? Нет. Хотя бы потому, что сперма — это не вода. Вода Фалеса — это некий обобщающий символ, красный. Как справедливо утверждал Гегель, «вода», как ее понимает Фалес, имеет весьма косвенное отношение ко всему конкретном. Авторитетные философы современности относятся к «первоначалу» архе как к своего рода понятию — кентавру. С одной стороны, греки ищут и находят первоначало в чем-то достаточно определенном, более или менее конкретном. И это определенное на первых порах слито с какой-либо природной стихией. В Фалеса это вода, в Анаксимена — воздух, у Гераклита — огонь. С другой стороны, по существу все это образы — символы, специфические абстракции. И в этом проявляется еще одна специфическая черта философствования.
Обратите внимание, воздух Анаксимена — это уже то, что ближе к бестелесному (в том смысле, что «не имеет формы и границ…»). Это беспредельная, невидимая, лишенная обычных «телесных» качеств стихия.
Как полагал мыслитель, это более обширное, более «беспредельное» начало, чем вода. Его трудно увидеть, это стихия, которая не имеет цвета, оставленная обычных «телесных» качеств.
Как отмечают интерпретаторы, воздух Анаксимена не был ни газом, ни вообще чем-то таким, что может на наших глазах изменять свои качественные состояния. Слово «воздух» наполнялось в Анаксимена еще более символичным, обобщенным, абстрактным содержанием.
Огонь Гераклита еще в большей мере символ, чем Фалесова вода. Огонь есть символ всеобщей стихии, даже стихийности. Причем, Гераклит избирает именно огонь, потому что благодаря этому символу возникает образ более живого, динамического первоначала.
«Обращения огня: сначала море, обращения моря — наполовину земля, наполовину — престер…». Отсюда очевидно, что огонь здесь — совсем не огонь в буквальном смысле слова, а символ. Образ огня используется Гераклитом для характеристики якогось господствующего во Вселенной порядка — закон мироздания. «Этот порядок, — утверждает он, — один и тот же для всех вещей, не сотворен никем из богов и никем из людей, но всегда был, есть и будет вечным живым огнем, мерами возгорающимся и мэрами затухающим». Это закон функционирования ритмов Универсума, который контролирует деятельность всего существующего. Но что это значит?
Всегда существующий первоначальный огонь то разгорается, то погасает, и тем самым обеспечивается непрерывность и в то же время цикличность процессов рождения и гибели в мире природы.
В такой образ космоса вписывается и сам человек, и его составляющие — тело и, что чрезвычайно важно, душа. Человеческая душа, согласно Гераклиту, тоже уподобляется огня — невидимому, динамическом, «мэрами возгорающемуся и мэрами затухающему».
Причем, интересно, что именно эта беспредельная «огненная душа», ядром которой является логос (слово, разум), и есть в рамках рассматриваемых представлен первоначало мироздания, архе. Она невидима и вездесуща: одновременно и душа мира, и душа вещей. В человеческом теле, к примеру, душа зажигается огнем страсти, размышления, мысли, страдания.
Первоначало «архе», таким образом, вовсе не отождествляется с какой-либо отдельной вещью или определенной материальной стихией. И вода Фалеса, и воздух Анаксимена, и огонь Гераклита — все это обобщающие образы-символы, так называемые продуктивные аналогии, своеобразные аналоговые модели, с помощью которых разными философами формируются представления о первоначале всего существующего архе.
Мы с Вами никогда не сможем понять философию, не понимая образы-символы, которыми она оперирует. В широком смысле образы-символы философии есть не что иное, как понятия-кентавры, сочетающие в себе, с одной стороны, нечто конкретное, с другой — в высокой степени абстрактное.
Особый интерес в контексте рассматриваемого вопроса о специфике философского проведение представляют парадоксальные утверждения (апории) Зенона. Рассмотрим наиболее важные из них — апории «Ахиллес и черепаха» и «Стрела».
Зенон утверждает, что Ахиллес никогда не догонет черепаху, а летящая стрела, якобы, покоится. Представляете, согласно Зенону, нам с Вами только кажется, что летящая стрела летит. В действительности она покоится. Кажется нам и другая очевидность обыденного сознания. — что Ахиллес безусловно догонет черепаху. Как же рассуждает Зенон? «В самом деле, необходимо, чтобы догоняющий прежде, нежели он догонет, сначала достиг черты, с которой стартовал убегающий. Но за то время, пока догоняющий приходит к ней, убегающий продвинется на какое-то расстояние, хоть и меньшее, чем пройденное (за то же время) догоняющим…». Значит, согласно Зенону, в погоне Ахиллеса за черепахой надо заключить следующее: «Так как в силу бесконечной делимости величин можно брать все меньшие и меньшие расстояния до бесконечности, то Ахиллес не догонет не только Гектора, но даже черепаху». Но с каким же удивлением мы узнаем о том, что Зенон прекрасно понимает, что Ахиллес несомненно догонет черепаху, а летящая стрела безусловно летит, а не покоится! Тогда с какой же целью древнегреческий философ употребляет всю рассудительность своего незаурядного ума, чтобы доказать обратное? Дело в том, что Зенон представляет образец доказательства от противного. Если с помощью идеи бесконечной делимости величин можно доказать абсурдные утверждения, каковыми являются рассматриваемые апории Зенона, значит, сама идея, с помощью которой это возможно, является абсурдной. Таким образом Зенон обосновывает позицию своего учителя Парменида, который считал, что мир неделим. Но здесь для нас важно другое: и быстроногий бегун Ахиллес и черепаха в данном случае являются ирреальными, чисто идеальными персонажами теоретического действа, в котором возможна даже смена ролей: «победа» черепахи на агоне! Философия элеатов таким образом стала защищать права ученых и философов на работу с абстрактными «мирами», которые с точки зрения обыденного сознания могут представляться странными, причудливыми, ирреальными, фантастическими.
Мы сформулировали следующие специфические черты философствования:
1. «философское мышление свободно от всякой предвзятости, независимо от авторитетов и традиций и начинается с критической рефлексии» (Г. Шелер);
2. предмет философского рассуждения «берется» в его всеобщности, тотальности. Философия нацеливает на выявление наиболее общих закономерностей функционирования разных уровней бытия;
3. философия идет по пути абстрактных обобщающих построений, опирающихся на умозрительные доказательства[1].
Она оперирует обобщающими образами-символами, специфическими абстракциями. В широком смысле эти образы-символы представляют собой не что иное, как понятия-кентавры, сочетающие в себе, казалось бы, несочетаемое: с одной стороны, конкретное, с другой — в высокой степени абстрактное.
Литература
философский мировоззрение специфичность становление
Мотрошилова Н.В. История философии: Запад-Россия-Восток (книга первая. Философия древности и средневековья). — М.: «Греко-латинский кабинет», 1996.-,