МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ УКРАИНЫ
Национальный технический университет Украины
“Киевский политехнический институт”
КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ

Реферат
на тему:
Проблема истины (объективность, относительность, абсолютность,
конкретность истины). Критерий истины.

Выполнила аспирантка
Москаленко И.П.

Киев 1998 г.

Для того чтобы разобраться в проблеме истины следует разобраться в
вопросах познаваемости мира, суверенности мышления, пути, который проходит
наше мышление на пути к достижению истины, т.е. вопросе о переходе от
абстрактного к конкретному, вопросах отношения абсолютной и относительной
истины.
Основной вопрос философии об отношении мышления к бытию, духа — к
природе можно рассматривать и с другой стороны, а именно: в состоянии ли
наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших
представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение
действительности? Среди утвердительно отвечающих на этот вопрос есть не
только материалисты, но и такие идеалисты как Гегель, только он считал
действительный мир осуществлением некоей предвечной “абсолютной идеи”,
причем человеческий дух правильно познавая действительный мир, познает в
нем и через него “абсолютную идею”. Наряду с материалистами и
последовательными идеалистами есть и такие философы, которые оспаривают
возможность познания мира или хотя бы исчерпывающего познания. К ним
принадлежат Юм и Кант, которые принципиально отгораживают “явления” от
того, что является, ощущение от ощущаемого, вещь для нас от “вещи-в-себе”.
В своей работе “Материализм и эмпириокритицизм” [7] В.И. Ленин
приводит три следующих гносеологических вывода:
1) Существуют вещи независимо от нашего сознания, независимо от нашего
ощущения, вне нас.
2) Решительно никакой принципиальной разницы между явлением и вещью в
себе нет и быть не может. Различие есть просто между тем, что познано, и
тем, что еще не познано, а философские измышления насчет особых граней
между тем и другим, насчет того, что вещь в себе находится “по ту сторону”
явлений (Кант), или что можно и должно отгородиться какой-то философской
перегородкой от вопроса о непознанном еще в той или иной части, но
существующем вне нас мире (Юм), — все это пустой вздор, выверт, выдумка.
3) В теории познания, как и во всех других областях науки, следует
рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше
познание, а разбирать каким образом из незнания является знание, каким
образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным.
Все материалисты признают познаваемость вещей в себе. Познание
человека отражает абсолютную истину, практика человечества, проверяя наши
представления, подтверждает в них то, что соответствует абсолютной истине.
Материалисты считают, что чувства дают нам верные изображения вещей, что мы
знаем самые эти вещи, что внешний мир воздействует на наши органы чувств.
Для материалиста “фактически дан” внешний мир, образом коего являются
наши ощущения. Для идеалиста “фактически дано” ощущение, причем внешний мир
объявляется “комплексом ощущений”. Для агностика (юмиста) “непосредственно
дано” тоже ощущение, но агностик не идет дальше ни к материалистическому
признанию реальности внешнего мира, ни к идеалистическому признанию мира за
наше ощущение. Из слов Энгельса видно, что для материалиста реальное бытие
лежит за пределами “чувственных восприятий”, впечатлений и представлений
человека, для агностика же за пределы этих восприятий выходить невозможно.
Нельзя быть материалистом, не решая утвердительно вопрос о
существовании вещей вне нашего сознания, но можно быть материалистом при
различных взглядах на вопрос о критерии правильности тех изображений,
которые доставляют нам чувства.
Идея “трансцензуса”, т.е. принципиальной грани между явлением и вещью
в себе, есть вздорная идея агностиков и идеалистов. Энгельс в работе “Анти-
Дюринг”, [10] пишет: ”Действительное единство мира состоит в его
материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а
длинным и трудным развитием философии и естествознания”. Материалисты
отвергают, что существует нечто “вне чувственного мира”.
В работе Энгельса “Анти-Дюринг”, [10] встречаются следующие вопросы:
“Могут ли продукты человеческого познания вообще и если да, то какие, иметь
суверенное значение и безусловное право на истину? Суверенно ли
человеческое мышление?” И он говорит, что прежде чем ответить “да” или
“нет” на этот вопрос, следует исследовать, что же такое человеческое
мышление. Это не есть мышление отдельного единичного человека. Но при этом
оно существует только как индивидуальное мышление многих миллиардов
прошедших, настоящих и будущих людей. Если предположить, что обобщаемое в
представлении мышление всех этих людей, включая и будущих, суверенно, т.е.
в состоянии познать существующий мир, поскольку человечество будет
существовать достаточно долго и поскольку в самих органах и объектах
познания не поставлены границы этому познанию, — то это будет банально и
бесплодно. Ибо самым ценным результатом подобного высказывания было бы лишь
то, что оно настроило бы нас крайне недоверчиво к нашему нынешнему
познанию, так как мы, по всей вероятности, находимся еще почти в самом
начале человеческой истории, и поколения, которым придется поправлять нас,
будут, наверное гораздо многочисленнее тех поколений, познания которых мы
имеем возможность поправлять теперь.
Нужно заметить, что сознание, а следовательно, также мышление и
познание могут проявиться только в ряде отдельных существ. Мышлению каждого
из этих индивидов можно приписать суверенность лишь постольку, поскольку не
известно никакой власти, которая могла бы насильственно навязать ему, в
здоровом и бодрствующем состоянии, какую-либо мысль. Что же касается
суверенного значения познаний, достигнутых каждым индивидуальным мышлением,
то судя по всему нашему прежнему опыту, эти познания всегда содержат в себе
гораздо больше элементов, допускающих улучшение, нежели элементов, не
нуждающихся в подобном улучшении, т.е. правильных. И Энгельс приходит к
выводу, что суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящих
чрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право на истину, — в
ряде относительных заблуждений; ни то, ни другое не может быть осуществлено
полностью, иначе как при бесконечной продолжительности жизни человечества.
Здесь снова встречается вышеуказанное противоречие между характером
человеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимости
абсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих ограниченно.
Это противоречие может быть разрешено только в бесконечном поступательном
движении, в таком ряде последовательных человеческих поколений, который,
для нас по крайней мере, на практике бесконечен. В этом смысле человеческое
мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания
столь же неограниченна, как ограниченна. Суверенно и неограниченно по своей
природе, призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно и
ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время
действительности.
Другими словами поднятые Энгельсом вопросы можно перефразировать
следующим образом: существует ли объективная истина, т.е. может ли в
человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от
субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества? Если да, то могут
ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать ее
сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно,
относительно? Этот второй вопрос есть вопрос о соотношении истины
абсолютной и относительной.
Естествознание не позволяет сомневаться в том, что его утверждение
существования земли до человечества есть истина. С материалистической
теорией познания это вполне совместимо: существование независимого от
отражающих отражаемого (независимость от сознания внешнего мира) есть
основная посылка материализма. Утверждение естествознания, что земля
существовала до человечества, есть объективная истина.
Обычно истину определяют как соответствие знания объекту — это
“классическая” концепция истины. Истина — это адекватная информация об
объекте, получаемая посредством его чувственного или интеллектуального
постижения либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее
достоверности. Таким образом, истина существует как субъективная
реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность знания
определяется мерой его истинности.
Марксистская гносеология существенно обогатила материалистический
вариант классической концепции. Дальнейшее ее развитие классиками марксизма
состояло прежде всего в обосновании объективного характера истины, который
определяется объективностью материального мира. Конечно, истина не
существует вне человеческого познания, и в этом смысле она зависит от
субъекта познания. Однако соответствие и несоответствие результатов
познавательного процесса сторонам и свойствам материального мира
определяется объективной реальностью. Творческое воображение с помощью
концептуальных средств создает разнообразные картины реальности, но что в
этих картинах истинно, а что — ложно уже не зависит ни от отдельного
человека, ни от всего человечества. И в этом смысле истина объективна.
Отдельные люди и даже целые народы могут увлекаться некоторой доктриной,
верить в нее и стрстно желать, чтобы весь мир считал ее за истину, но, если
она не соответствует реальному положению вещей, она будет объективно ложна
и рано или поздно обнаружится. Признание объективного характера истины —
одно из принципиальных отличий марксистской теории истины от прагматистской
теории.
Таким образом, истину определяют как адекватное отражение объекта
познающим субъектом, воспроизводящей реальность такой, какая она есть сама
по себе, вне и независимо от сознания. Истина есть адекватное отражение
реальности в динамике ее развития. В.И. Ленин в работе “Философские
тетради”, [8] писал: “Неподвижное тождество, имеющее свою противоположность
в различии, обращается в одностороннюю определенность, которая как таковая
лишена истинности и содержит лишь формальную, абстрактную, неполную
истину.” А познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к
объекту. Отражение природы в мысли человека надо понимать не “абстрактно”,
не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения,
возникновения противоречий и разрешения их.
Человечество редко достигает истины иначе, как через крайности и
заблуждения. Заблуждение — это содержание сознания, не соответствующее
реальности, но принимаемое за истинное. Заблуждения тоже отражают, правда
односторонне, объективную действительность, имеют реальный источник. В
любом вымысле содержатся нити реальности. Заблуждения обусловлены и
относительной свободой выбора путей познания, сложностью решаемых проблем,
стремлением к реализации замыслов в ситуации неполной информации. Итак
заблуждения имеют и гносеологическое и психологические, и социальное
основания.
Когда относительная истина становится заблуждением? Когда появляется
новая теория, которая помогает нам увидеть несовершенства старой. Если
взглянуть на эту ситуацию с точки зрения формально-методологического
подхода, то мы увидим следующее: появилась новая теория и была признана
истинной; старая теория оказалась опровергнутой и квалифицируется как ложь.
Таким образом, обоснование ложности некоторой теории и превращение ее в
заблуждение — это один и тот же процесс, описываемый с разных точек зрения.
При этом становится совершенно очевидным, что заблуждение не может играть
прогрессивной роли в познании. Защищать заблуждение — значит выступать
против истины.
Научное познание по своей сути невозможно без столкновения различных
мнений, убеждений, также как невозможно и без ошибок. Ошибки нередко
совершаются в ходе наблюдения, измерения, расчетов, суждений, оценок. “До
тех пор пока человек стремится вперед он блуждает,” — говорил Гете. Истина
и заблуждение, подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных
противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно
ограниченной области. Как только противоположность истины и заблуждения
станут применять вне границ вышеуказанной узкой области, так эта
противоположность сделается относительной и, следовательно, непригодной для
точного научного способа выражения. А если попытаться применить эту
противоположность вне пределов указанной области как абсолютную, то оба
полюса противоположности превратятся каждый в свою противоположность, т.е.
истина станет заблуждением, заблуждение — истиной.
Истина исторична. Понятие конечной или неизменной истины — всего лишь
призрак. Любой объект познания — неисчерпаем, он меняется, обладает
множеством свойств и связан бесконечным числом связей с окружающим миром.
Каждая ступень познания ограничена уровнем развития общества, науки…
Научные знания поэтому носят относительный характер. Относительность знаний
заключается в их неполноте и вероятностном характере. Истина поэтому
относительна, ибо она отражает объект не полностью, не исчерпывающим
образом. Относительная истина есть ограниченно-верное знание о чем-либо.
Абсолютная истина — это такое содержание знания, которое не опровергается
последующим развитием науки, а обогащается и постоянно подтверждается
жизнью. Абсолютная истина не зависит от времени, пространства и
исторического развития человечества. “Чтобы точнее познать природу
абсолютной истины, прежде всего необходимо преодолеть укоренившийся
предрассудок, будто она духовного свойства. Нет, абсолютную истину мы можем
видеть, слышать, обонять, осязать, несомненно также познавать, но она не
входит целиком в познание, она не есть чистый дух. Ее природа ни телесна,
ни духовна, ни то, ни другое, — она всеобъемлюща, она как телесна, так и
духовна. Всеобщая естественная природа и абсолютная истина тождественны.
Человеческое познание, будучи само относительной истиной, связывает нас с
другими явлениями и отношениями абсолютного бытия. Истина — это совпадение
нашего познания с предметом познания. “ — как отмечал в “Философских
тетрадях”, [8] В.И. Ленин.
Объективная истина является содержанием знания человека
(человечества). Этим содержанием знаний в конечном счете является
объективная действительность, которая сама по себе без субъекта познания
еще не истина, а просто объективная реальность. Всякая попытка избавиться
от такой противоречивости, отдать предпочтение одной из сторон — объявить,
что объективная истина — это объективная реальность или — истина это
знание, отражение будет непоправимой ошибкой.
Если рассмотреть два следующих определения:
1. Объективная истина — это такое содержание наших представлений,
которое не зависит от человека и человечества;
2. Объективная истина — это такие представления, содержания которых не
зависят от человека и человечества;
то из них именно первое является правильным с точки зрения материалиста,
поскольку во втором подразумевается наличие отличия между явлением и вещью
в себе. А в действительности между вещью в себе и явлением нет отличия, это
диалектическое единство противоположностей. Надо сказать, что объективная
реальность только тогда становится содержанием наших представлений, когда
она становится нашим знанием и изменяется нами по общественному
целеполаганию. Вещь должна перестать быть собой, чтобы стать содержанием
нашего знания. Значит, содержание наших знаний — это и есть
действительность, объективная реальность. При этом наши знания постоянно
изменяются, дополняются, находятся в развитии, но по мере развития знания,
момент абсолютности знания сохраняется.
В истине мы отчетливо видим, как то же самое объективное, не
переставая быть объективным, вместе с тем не существует без того, чтобы не
быть содержанием знания и, соответственно, содержанием мысленной формы. И
это понятно, если объективную истину понимать не как просто знание,
содержание которого не зависит от человека и человечества, а как содержание
знания, не зависимое от человека и человечества, и помнить, что истина не
столько результат деятельности мышления, сколько результат мышления
деятельности. Именно истина и есть форма разрешения противоречий (вернее
бесконечно разрешающихся противоречий) между человеком (общественным,
деятельным человеком, человечеством) как субъектом и объективной
действительностью. Истина потому и выступает как процесс, что она
бесконечно разрешающееся противоречие. Это последнее нашло свое выражение в
том, что истина в каждый данный момент есть относительно-абсолютная истина,
а не абсолютно абсолютная. Но вместе с тем то, что постоянное разрешение
происходит между субъектом и объектом, находит свое выражение в том, что
истина выступает как объективная истина. Этим же объясняется абсолютность
истины. (Не случайно непризнание абсолютной истины ведет к непризнанию
объективной.)
“Человеческое мышление, — как говорит В.И.Ленин в работе [7], — по
своей природе способно давать и дает нам абсолютную истину, которая
складывается из суммы относительных истин”. Термин абсолютное применимо и к
любой относительной истине: поскольку она объективна, то в качестве момента
содержит нечто абсолютное. И в этом смысле любая истина абсолютно-
относительна. Развитие любой истины есть наращивание моментов абсолютного.
Новые теории являются более полными и глубокими по сравнению с предыдущими.
Но новые истины не сбрасывают под откос истории старые, а дополняют,
конкретизируют или включают их в себя как моменты более общих и глубоких
истин. (Теория относительности Эйнштейна и Ньютоновская механика). Пределы
истины каждого научного положения относительны: они то раздвигаются, то
суживаются дальнейшим ростом знания. Для диалектического материализма не
существует непереходимой грани между абсолютной и относительной истиной. С
точки зрения современного материализма пределы приближения знаний к
объективной абсолютной истине исторически условны, но при этом безусловно
существование такой истины и безусловно то, что человечество приближается к
ней. “Совершенное общество, совершенное “государство”, — по мнению
Ф.Энгельса, — это вещи, которые могут существовать только в фантазии.”
[К.Маркс, Ф.Энгельс “Избранные сочинения в двух томах”, т. 2, с.343]
Коммунизм тем и является наиболее совершенным обществом, что он не
претендует на абсолютное, окончательное совершенство, а является постоянно
совершенствующимся обществом. Другими словами, исторически условна всякая
идеология, но безусловно то, что всякой научной идеологии соответствует
объективная истина. Диалектическая философия разрушает все представления об
окончательной абсолютной истине и соответствующих ей абсолютных состояний
человечества… Для диалектической философии нет ничего раз навсегда
установленного, безусловного святого. На всем и во всем видит она печать
неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного
процесса возникновения и уничтожения. С точки зрения диалектики к истине
необходимо подходить как к непрерывно развивающемуся процессу. При этом
необходимо различать релятивизм, который выступая в качестве основы
познания, является не только признанием относительности наших знаний, но и
отрицает какую бы то ни было объективную, независимо от человечества
существующую, меру, к которой приближается наше относительное познание.
Если мир есть вечно движущаяся и развивающаяся материя, которую отражает
развивающееся человеческое сознание, то с точки зрения диалектического
материализма речь идет о соответствии между отражающим природу сознанием и
отражаемой сознанием природой.
Конкретность — это свойство истины, основанное на знании реальных
связей, взаимодействия всех сторон объекта, главных, существенных свойств,
тенденций его развития. Так истинность или ложность тех или иных суждений
не может быть установлена если не известны условия места, времени, в
которых они сформулированы. Суждение, верно отражает объект в данных
условиях, становится ложным по отношению к тому же объекту в иных
обстоятельствах.
Важно понять, что не мы своим познанием делаем, создаем единичное, а
обнаруживаем ее в самой действительности, что действительность является
диалектическим единством противоположностей, многообразием единичных
сторон. Сама вещь при всей своей внутренней противоречивости (единство
того, что она есть и того, что она не есть) предстает перед нами прежде
всего только как то, что она есть. Уже этим получаем односторонность.
Другими словами это можно было бы назвать вырыванием вещи из всеобщих
связей.
Источником наших знаний являются ощущения, в которых человеку дается
объективная реальность (независимый от человека объективный источник
ощущений), т.е. ощущения суть образы тел внешнего мира. И если вы
признаете, что источником восприятия является объективная реальность, то вы
материалист. Для материалиста мир богаче и живее, чем он кажется, поскольку
с каждым новым шагом в развитии науки в нем открываются новые стороны. Для
материалиста кроме объективной реальности нет и не может быть другой
реальности. Чувственное познание само не вскрывает сущности, но
обеспечивает все, что необходимо для постижения ее теоретическим мышлением.
Теоретическое мышление, имея дело с тем, что ему “поставляет” чувственное
познание, подвергая уже это первое понятие отрицанию и раздвоению,
“извлекает” эту вторую сторону из первой. Затем, установив тождество этих
раздвоенных противоположностей (что осуществляется тем же самым отрицанием,
которое в диалектическом смысле есть связь, единство), оно приходит к
отождествлению уже этого полученного внутренне противоречивого знания,
истины с действительным положением вещей в самой действительности, с его
внутренним тождеством противоположностей.
Каждый объект наряду с общими чертами наделен и индивидуальными
особенностями. В силу этого, наряду с обобщенным необходим и конкретный
подход к объекту: нет абстрактной истины, она всегда конкретна. Истинны ли
к примеру принципы классической механики? Да, но в определенных пределах. И
так для любой истины.
Уже в методологическом “введении” (1857 г.) Маркс определил “метод
восхождения от абстрактного к конкретному” как тот правильный — ибо
единственно возможный — способ мышления, которым осуществляется
теоретическое (научное) отражение действительности в голове человека.
Конкретно в словаре Маркса определяется как “единство в многообразии”
вообще. Здесь конкретно не означает чувственно воспринимаемую вещь,
наглядно представляемое событие, зрительный образ и т.д. и т.п.
Абстрактное определяется как отвлеченное, как извлеченное, как
обособленное, “вынутое”, “изъятое” вообще. Абстрактное понимается как один
из ясно очерчивающихся моментов конкретного — как частичное, односторонне
неполное (потому всегда по необходимости ущербное) проявление конкретного,
отделившееся или отделенное от него, относительно самостоятельное
образование, мнимо независимый его момент.
Материалистический взгляд Маркса на научно-теоретическое
воспроизведение (отражение) действительности, которая всегда, во-первых,
конкретна (т.е. представляет собой некоторое “единство в многообразии”,
внутренне расчлененное на объективно выделяющиеся в ней различные — четко
обособленные друг от друга — абстрактные моменты), а во-вторых, абстрактна
в том смысле, что эти выделенные моменты не сливаются в ней в некое
неразличенное аморфное “многообразие вообще”. Объект науки — научного
мышления — всегда представляет собой, по Марксу, диалектическое единство
абстрактного и конкретного — единство тождества и различия всех его
моментов — сторон, форм существования, форм его саморазличения. Не
множество и не многообразие, а единство многообразия, т.е. единое во всех
своих частных и особенных проявлениях целое оказывается, с точки зрения
Маркса, объектом деятельности мышления.
Всеобъемлющая, раз навсегда законченная система познания природы и
истории противоречит основным законам диалектического мышления, но это,
однако, отнюдь не исключает, а, напротив, предполагает, что систематическое
познание всего внешнего мира может делать гигантские успехи с каждым
поколением. В работе “Анти-Дюринг” Энгельс отмечал, что теоретическое
мышление каждой эпохи, а значит и нашей эпохи, это — исторический продукт,
принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень
различное содержание. Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая
наука, есть историческая наука, наука об историческом развитии
человеческого мышления. А это имеет важное значение также и для
практического применения мышления к эмпирическим областям. Ибо, во-первых,
теория законов мышления отнюдь не есть какая-то раз навсегда установленная
“вечная истина”. А, во-вторых, знакомство с ходом исторического развития
человеческого мышления, с выступавшими в различные времена воззрениями на
всеобщие связи внешнего мира необходимо для теоретического естествознания и
потому, что оно дает масштаб для оценки выдвигаемых им самим теорий. Но
здесь недостаток знакомства с историей философии выступает довольно-таки
часто и резко. Положения, установленные в философии уже сотни лет тому
назад, положения, с которыми в философии давно уже покончили, часто
выступают у теоретизирующих естествоиспытателей в качестве самоновейших
истин, становясь на время даже предметом моды.
По В.И.Ленину [8] диалектический путь познания истины, познания
объективной реальности есть “от живого созерцания к абстрактному мышлению и
от него к практике”. Человеческое мышление проходит путь от субъективного
понятия и субъективной цели к объективной истине. При этом объективную
правильность своих идей, понятий, знаний, науки человек доказывает в своей
практике. Процесс познания и действия превращает абстрактные понятия в
законченную объективность, рассматривая их в единстве многообразия.
В.И. Ленин [8] писал, что Гегель гениально угадал диалектику вещей
(явлений, мира, природы) в диалектике понятий: Совокупность всех сторон
явления, действительности и их (взаимо)отношения — вот из чего складывается
истина. Отношения (=переходы=противоречия) понятий=главное содержание
логики, причем эти понятия (и их отношения, переходы, противоречия)
показаны как отражения объективного мира. Диалектика вещей создает
диалектику идей, а не наоборот.
Своей деятельностью человек, который составил себе объективную картину
мира, изменяет внешнюю действительность, уничтожает ее определенность и
таким образом отнимает у нее черты кажимости, внешности и ничтожности,
делает ее объективной истинной.
Источником мыслей является не только мозг, они не только субъективно
исходят из материи, они должны иметь всегда своим предметом или содержанием
какой-нибудь материал. Мозговое вещество является субъектом мысли, а ее
объект — это бесконечная материальность мира… Научная истина основывается
не на личности, — как писал В.И.Ленин, — ее основания находятся вне, в
материале ее, она есть объективная истина.
Мышление как процесс изображения движения мыслью (и не только мыслью,
но и ощущением) действительно по своей природе таково, что вырывая предмет
как конечное, отдельное, прерывное, в состоянии его схватить и
зафиксировать в понятии прежде всего только в такой односторонности. Второй
момент действительного единства противоположностей остается до поры до
времени скрытым (и непосредственно недоступным начальной ступени познания).
Однако мышление способно не только разделить связанные моменты предмета, но
и постигнуть эту связь и “восстановить” единство разорванных сторон
(моментов) как единство, тождество противоположностей. И тайна этого
заключается в конечном счете в отрицании, которое и здесь выполняет функцию
раздвоения и отождествления, установления связи, удержания в единстве
противоположностей. (Разумеется, что сделать это может лишь диалектическое
мышление.) Суть диалектического познания в том и состоит, что оно
раздваивает единое в самой сфере движения познания и вместе с тем доводит
до тождества противоположности. Другими словами, суть диалектики состоит не
только в том, что происходит вырывание вещи, раздвоение действительного
единства и закрепление односторонности, не только в том, что таким
вырыванием производится также раздвоение в самом движении познания,
наконец, не только в раздвоении самой мыслительной формы (понятия), но и в
том, что такое раздвоение (последнее) затем доводится в мышлении до
тождества противоположностей, и этим осуществляется приведение в
соответствие (в тождество) полученного единства к действительному единству
противоположностей, содержащемуся в действительном предмете.
Рассмотренное выше раздвоение понятия, подвергание его отрицанию и
доведение до тождества, является, собственно, “механизмом” преодоления
разрыва внутренней связи и с этим преодоления познанием ограничения,
омертвления, односторонности, а также проникновением в сущность предмета
как единства, тождества противоположностей, постижением истинной внутренней
противоречивости сущности предмета ( через постижение противоречивости
явления и сущности). Таков путь диалектики познания от абстрактного
одностороннего тождества, получаемого рассудочным мышлением, до конкретного
тождества — сущностного, внутренне противоречивого.
В результате, мы получаем знание, отражение действительного положения
вещей, действительной противоречивости, схваченной и удерживаемой в мысли
тоже как единство, тождество противоположностей, т.е. такое же, каким оно
есть в самой действительности — не расчлененное на противоречащие друг
другу в абстрактной односторонности противоположности, крайности, а
выступающее как конкретное тождество противоположностей.
Что дает людям гарантию истинности знания? Критерий истины заключается
в практике. Именно в практике должен человек доказать истинность, т.е.
действительность своего мышления. Один из принципов мышления гласит: некое
положение является истинным, если возможно доказать, применимо ли оно в той
или иной конкретной ситуации. Этот принцип выражается термином
реализуемость. Посредством реализации идеи в практическом действии знание
соизмеряется, сопоставляется со своим объектом, выявляя тем самым настоящую
меру объективности, истинности своего содержания.
Энгельс писал, что в тот момент, когда сообразно воспринимаемым нами
свойствами какой-либо вещи, мы употребляем ее для себя, — мы в тот самый
момент подвергаем безошибочному испытанию истинность или ложность наших
чувственных восприятий. Если эти восприятия были ложны, то и наше суждение
о возможности использовать данную вещь необходимо будет ложно, и всякая
попытка такого использования неизбежно приведет к неудаче. Но если мы
достигаем нашей цели, если мы найдем, что вещь соответствует нашему
представлению о ней, что она дает тот результат, какого мы ожидали от ее
употребления, — тогда мы имеем положительное доказательство, что в этих
границах наши восприятия о вещи и ее свойствах совпадают с существующей вне
нас действительностью. Это ясное изложение материалистической теории,
теории отражения предметов мыслью.
Практика есть исходный пункт, основа, критерий и цель познания.
Введение Марксом категории практики в теорию познания означало подлинную
революцию в гносеологии и явилось одним из главных элементов революционного
переворота в философии. Он говорил, что вопрос о том, обладает ли
человеческое мышление предметной истинностью, — это практический вопрос и
только в практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность
и мощь, посюсторонность своего мышления.
Определяя свое мировоззрение как новый материализм, Маркс подвергает
критике и прежний материализм за его созерцательность, и идеализм за
сведение практики к чисто теоретической деятельности. В противоположность
идеализму Маркс подчеркивает: чтобы изменить действительность, недостаточно
чисто теоретической критики, необходима практически-критическая,
революционная деятельность, необходимо изменить не только сознание, но и
бытие. Только в процессе революционной практики человек изменяет как
окружающую его действительность, так и самого себя.
Созерцательности и метафизичности предшествующего материализма Маркс
противопоставляет революционную практику, новый, диалектический материализм
как философскую основу коммунизма. Принцип нового мировоззрения он
формулирует в последнем тезисе: “Философы лишь различным образом объясняли
мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его”. Не интерпретировать
мир так или иначе, чтобы примириться с существующим, а действительно
познать его, чтобы изменить мир.
Например, Энгельс использует практику как критерий истинности для тех
филосовов, которые отрицают возможность познаваемости мира: “Самое
решительное опровержение этих, как и всех прочих философских вывертов
заключается в практике, именно в эксперименте и в индустрии. Если мы можем
доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что
сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же
служить нашим целям, то кантовской неуловимой ( или непостижимой) “вещи-в-
себе” приходит конец. Химические вещества, производимые в телах животных и
растений, оставались такими “вещами-в-себе”, пока органическая химия не
стала приготовлять их одно за другим: тем самым “вещь-в-себе” превращалась
в “вещь для нас”.
В качестве критерия истины практика работает не только как предметная
деятельность. Она выступает и в опосредованой форме — как логика,
закалившаяся в горниле практики. Можно сказать, что логика — это
опосредованая практика. Наш разум дисциплинируется логикой вещей,
воспроизведенной в логике практических действий и всей системе духовной
культуры.
Важное положение относительно взаимоотношения метода исследования и
метода доказательства истины заключается в следующих словах Ф.Энгельса
[10]: “О полном непонимании природы диалектики свидетельствует уже тот
факт, что господин Дюринг считает ее каким-то инструментом простого
доказывания, подобно тому как при ограниченном понимании дела можно было бы
считать таким инструментом формальную логику или элементарную математику.
Даже формальная логика представляет собой прежде всего метод для отыскания
новых результатов, для перехода от известного к неизвестному; и то же
самое, только в гораздо более высоком смысле, представляет собой
диалектика…”
Связь между способами открытия истины и ее доказательства не случайна,
она покоится на той же идее совпадения по содержанию законов мышления с
законами бытия. Процесс доказательства истины является подчиненным моментом
процесса ее достижения, неразрывно связан с ним. Чтобы доказать истинность
какого-либо теоретического построения, необходимо вскрыть путь, по которому
наша мысль шла к нему, проанализировать фактический материал, законы и
способы его обработки, метод построения теории.
Процесс обнаружения истины включает в себя и ее доказательство, и,
наоборот, процесс доказательства теории выступает одновременно как ее
развитие, дополнение, конкретизация. Всякий научный эксперимент содержит в
себе это единство обнаружения нового и доказательства или опровержения
какого-либо теоретического построения. Неверно утверждение, что эксперимент
— это только оружие доказательства истинности теории или только средство
обнаружения новых явлений, построения новых гипотез. Выдвигая какое-либо
новое теоретическое построение, мы одновременно что-то старое опровергаем и
что-то новое доказываем. Процесс доказательства не имеет никакой иной цели,
кроме установления объективности истинности.
А формальная логика ограничена и как метод познания и как орудие
доказательства. На основе ее законов и форм можно установить соответствие
или несоответствие одного суждения другим суждениям, т.е. формальная логика
служит орудием доказательства правильности суждений, но не их объективной
истинности.
Марксистская философия с ее логическим арсеналом служит орудием
доказательства объективной истинности знания. Она выработала метод
обнаружения истины и ее доказательства, рассматривая установление
формальной правильности только как момент в движении к истине и в ее
доказательстве. Сущность этого метода в общих чертах определена В.И.Лениным
в работе “Еще раз о профсоюзах…”: “Чтобы действительно знать предмет,
надо охватить, изучить все его стороны, все связи и “опосредствования”. Мы
никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности
предостережет нас от ошибок и от омертвения. Это во-первых. Во-вторых,
диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии,
“самодвижении”, изменении… В-третьих, вся человеческая практика должна
войти в полное “определение” предмета и как критерий истины и как
практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-
четвертых, диалектическая логика учит, что “абстрактной” истины нет, истина
всегда конкретна…”.
Здесь В.И.Ленин характеризует диалектику и как метод познания и как
орудие доказательства. Рассмотрение предмета в его самодвижении, со всеми
его связями — это не только путь достижения истины, но и доказательства ее.
Особое значение в доказательстве имеет практика, вне которой вообще нельзя
решить вопроса об истинности или ложности какого-либо теоретического
построения. Единство теории и практики — важнейшее методологическое
положение марксистской философии, которое служит руководящей нитью в
исследовании предмета и в установлении истинности добытого знания. Как
известно, научное положение считается доказанным, если оно выведено
логическим путем из других положений, истинность которых была ранее
установлена. Но нельзя решить вопроса об истинности какого-либо научного
положения, которое служит аргументом в доказательстве, или о правильности
самого логического выведения, если не выйти за пределы мышления в область
практической деятельности. Объективно ли содержание нашего мышления, имеем
ли мы дело с реальными свойствами предмета, или же мышление впало в
иллюзию, движется в области субъективных представлений, оторванных от
постижения свойств, закономерностей, присущих объективному миру? На эти
вопросы нельзя получить научного ответа, не обращаясь к практике, к
изучению результатов практического переустройства действительности на
основе познанных закономерностей.
Учение о доказательстве, игнорирующее роль практики в процессе
установления объективной истинности мышления, не может быть научным, ибо
практике принадлежит решающая роль в доказательстве. Диалектика, определяя
путь познания истины, вместе с тем устанавливает способ и средства
доказательства истинности знания путем признания определяющей роли практики
как основы познания и критерия его истинности.
Нельзя забывать, что практика не может полностью подтвердить или
опровергнуть какое бы то ни было представление, знание. “ Атом неделим” —
так считалось много веков и практика подтверждала это. Практика хранит
молчание относительно того, что находится за пределами ее исторически
ограниченных возможностей. Однако она постоянно развивается,
совершенствуется. В процессе развития истинного знания, увеличения его
объема, наука и практика все больше выступают в нераздельном единстве.
Марксистская философия берет практику не в изоляции от объективных
законов природы и общества, а в тесной связи с ними. Анализ практики, ее
сущности и целей неминуемо приводит к изучению общества на данном этапе его
развития, иначе она станет абстрактной, вне мира витающей деятельностью
субъекта. Понятие практики должно обогащаться анализом общественно-
исторического движения, совершающегося в нашу эпоху, и его отражения в
понятиях и теориях социальных наук. Современный мир человека расширился,
обогатилась практика не только за счет включения в сферу человеческой
деятельности новых объектов природы, таких, как микромир и космос. В
активную всемирно-историческую деятельность вошли новые народы, страны,
социальные слои.
Опыт познания социальной жизни людей необходим для раскрытия
содержания природы познания, в частности его отношения к отражающему
предмету. Отсюда понятно, почему так важно изучение методологии
общественных наук не только для их развития, но и для познания понимания
вообще. Более того, по существу ни одна категория диалектического
материализма не может развиваться и обогащаться новым содержанием, а тем
самым быть формой мышления без учета опыта познания истории и теории
современного общества.
Марксизм понимает практику как чувственно-материальную деятельность,
направленную на изменение форм объективной реальности, будь то природной
или социальной. В материализме практика — категория, раскрывающая свое
содержание в соотношениями с другими понятиями, в частности с понятием
субъекта и объекта. Часто обращается внимание только на ту сторону, что
практика связана с деятельностью субъекта. Но не всякая деятельность
человека является практикой. В последнее время нередки случаи, когда и
теоретическую деятельность считают практикой на том лишь основании, что она
тоже результат деятельности человека. Идеальное как деятельность субъекта
вытекает из практики, но это не значит, что она и есть сама практика. Можно
ставить вопрос о месте идеального в структуре практики и решать его не надо
ни путем метафизического противопоставления, ни путем отождествления их.
И противопоставление и отождествление возникает в результате понимания
практики только как субъективной деятельности, не раскрывая того, что это
собственно за деятельность, каков ее объективный предмет. Практика —
единство субъекта и объекта, она — активна по своей форме, но предметно-
чувственна по своему содержанию и результатам. И здесь видно ее отличие от
идеального, ценность и значение которого не заложены в нем самом, а в чем-
то ином, что возникает в результате его практической реализации. В то время
как практика сама изменяет реальность, не творит объект и его внутренне-
необходимые связи и отношения, а предполагает и выделяет его как нечто
налично данное, предмет своего применения и изменения. “Человек в своей
практической деятельности, — пишет В.И.Ленин, — имеет перед собой
объективный мир, зависит от него, им определяет свою деятельность”.
В.И.Ленин ставил задачу соединения практики и познания, но он никогда не
отождествлял их и не считал само познание практикой.
Поэтому в диалектическом материализме, с одной стороны, объект
включается в структуру практики, а с другой — сама практика входит в
объективную реальность.
В единстве субъекта и объекта в практике активной стороной выступает
субъект, а определяющей — объект. Сама деятельность субъекта и его
активность содержательно обусловлены свойствами и закономерностями объекта,
ранее постигнутыми человеком. Последний действует и в мысли и в практике по
законам объективной реальности.
Уровень самой человеческой практики зависит от степени развития
субъекта, но последняя обусловлена тем, какая объективная реальность, в
какой мере и в каких формах вошла и определила его деятельность.
Современное человечество и практика значительно превосходят людей XIX и
начала XX столетия, ибо в сферу его деятельности вошли новые объекты.
Правильное понимание соотношения субъективного и объективного в
практике является ключем для решения многих философских вопросов и в
частности теории познания.
Практика выступает основой, критерием истинности знания именно потому,
что она соединяет в себе объективную природу с преобразующей ее
человеческой деятельностью. Именно эта настоящая, реальная практика и
порождает человеческое знание, являющееся, несмотря на свою субъективную
форму, объективным по источнику и содержанию, т.е. целенаправленно,
творчески-активно отражающим вещи, явления и процессы объективной
реальности. Практика и делает отношение субъект-объект объективным.
Как писал В.И.Ленин [7]: “Так как критерий практики, — т.е. ход
развития всех капиталистических стран за последние десятилетия, —
доказывает только объективную истину всей общественно-экономической теории
Маркса вообще, а не той или иной части, формулировки и т.п., то ясно, что
толковать здесь о “догматизме” марксистов, значить делать непростительную
уступку буржуазной экономии. Единственный вывод из того, разделяемого
марксистами, мнения, что теория Маркса есть объективная истина, состоит в
следующем: идя по пути марксовой теории, мы будем приближаться к
объективной истине все больше и больше (никогда не исчерпывая ее); идя же
по всякому другому пути, мы не можем прийти ни к чему, кроме путаницы и
лжи”.

Литература
1.Босенко В.А. “Диалектика как теория развития”. — Издательство
Киевского университета, 1966. — 247с.
2.Ильенков Э.В. “Диалектическая логика”. — М.: Политиздат, 1984. —
320с.
3.Ильенков Э.В. “Ленинская диалектика и метафизика позитивизма:
Размышления над книгой В.И. Ленина “Материализм и эмпириокритицизм”. — М.:
Политиздат, 1980. — 174с.
4.Ильенков Э.В. “Философия и культура”. — М.: Политиздат, 1991. —
464с.
5.Копнин П.В. “Диалектика, логика, наука”. — М.: “Наука”, 1973. —
463с.
6.Ленин В.И. “Еще раз о профсоюзах”, т. 42, с. 290
7.Ленин В.И. “Материализм и эмпириокритицизм”, т. 18, гл. 2
8.Ленин В.И. “Философские тетради”. — М.: Политиздат, 1965. — 752с.
9.Маркс К., Энгельс Ф. “Л.Фейербах и конец классической немецкой
философии”, т. 21, с. 283-285
10.Энгельс Ф. “Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный
господином Евгением Дюрингом”. — М.: Политиздат, 1983. — 483с.