Есть в жизни рыбы апогей, когда она, мягко говоря, теряет свое
пресловутое хладнокровие. А вместе с ним — и аппетит, осторожность и, как
говорится, голову. Это бывает, когда природа призывает их к размножению.
Когда, позабыв обо всем, одни рыбы ищут, находят и стойко обороняют пук
водорослей, малое пространство на дне или у поверхности воды — у каждого
свое. Индивидуальная территория. Отныне она будет заповедным местом,
оберегаемым для потомства и рыбьей семьи (у некоторых даже и так).
Другие, сбившись в грандиозные косяки, уходят далеко из обитаемых вод.
(Пришла пора нерестовых миграций.) Уходят из морей в реки. Из рек в моря.
Пример первых демонстрируют лососи. Вторых — речные угри.
Североатлантические лососи, семга, кумжа и их тихоокеанские братья:
кижуч, кета, горбуша, нерка, чавыча и сима из года в год и каждый вид в
свое время из морей северного полушария входят в реки, чтобы отложить у
истоков икру.
Когда могучий инстинкт сгоняет всех рыб, которым пора размножаться, к
устьям рек, они приплывают сюда без опозданий. Некоторое время лососи
плавают туда-сюда у границы пресных вод. Затем вдруг дружно и такими
«превеликими рунами» устремляются вверх по реке, что буквально запруживают
ее. Вода кишит рыбами. У многих плавники и спины торчат над водой: жмут на
них снизу другие лососи. А местами, где неширокая река внезапно суживается,
крайних рыб напирающие в центре косяки выталкивают даже на берег.
А лососи стремятся все дальше и дальше вверх по реке. От главной армии
отделяются отряды и уходят в боковые протоки, заплывают в ручьи,
вливающиеся в реку, поднимаются к самым истокам. Водопады и перекаты,
которые теперь встречаются на каждом шагу, рыбы преодолевают
акробатическими прыжками. Прыгают нередко на три метра вверх и на пять в
длину! Иных ждет неудача: падают после отчаянных скачков не в воду за
водопадом, а на сухие скалы и камни. Многие гибнут, но многие благополучно
«приводняются» и продолжают путь.
В некоторые реки Аляски, в Юкон например, чавыча углубляется на четыре
тысячи километров от устья!
Тихоокеанские лососи входят в текучие воды континентов летом, и каждый вид
в свое время раньше всех, в мае, штурмует реки чавыча, самая вкусная из
них. Американцы зовут ее королевским лососем, а японцы — князем лососей.
Потом идут нерка, сима, горбуша, кета и уже в конце августа — сентябре —
кижуч. Сразу же, прибыв на нерестилище, рыбы мечут икру.
Лосось атлантический, или семга, нерестится осенью и зимой и не сразу
после того, как попадет в пресную воду.

«Вообще биология лосося необыкновенно сложна: в каждой реке его жизнь
протекает по-своему» (академик Л. С. Берг).

У семги, как у пшеницы, две биологические формы: яровая и озимая. И
сходство здесь не только в названии. Озимые хлеба, чтобы продолжать рост,
должны пережить под снегом зиму. Лишь после того как холод «обработает»
таинственным образом их клетки, они на следующее лето начинают колоситься.
Так и лососи: озимая семга должна, чтобы ее икра и молоки созрели, провести
зиму подо льдом в холодной речной воде. Яровые расы в этом не нуждаются.
Семга входит в реки несколько раз в году. Весной, как только они
вскрываются, идет «заледка». Это крупные самки с недоразвитой икрой.
Наверное, еще с осени собрались они в устьях рек и здесь зимовали.
В июле реки осаждает тинда — мелкие, в килограмм-два, лососи,
преимущественно самцы. Тинда — это рыбья молодежь, которая торопится
наделить мир своим потомством. Лишь одну зиму провела тинда в море, едва
исполнился ей год — и уже вернулась она в реки на размножение. Другие
лососи живут в море дольше, года два-три, не помышляя о нересте.
Наконец, с конца августа и до морозов идет «осенняя» семга — почти все
крупные самки без зрелой икры.
Так вот, семга, что покинула море летом, нерестится в этом же году зимой.
А «осенняя» и есть озимая раса: лишь через год, следующей осенью и зимой,
отложит она икру.
Как только лососи войдут в реки, из прожорливых хищников сразу
превращаются в голодающих йогов. Пока живут в реке, ничего не едят. Силы их
поддерживают запасы жира, накопленные еще в море. Есть им некогда, да и
пищу некуда «складывать»: яичники и семенники у рыб так разрослись, что
распирают бока, и кишечник совсем сжали. Окраска стала иной: не
серебристой, как в море, а темной. У семги — с красными пятнами на боках. И
горб на спине вырос, особенно высокий он у самцов горбуши. У самцов, кроме
того, челюсти изогнулись, словно клещи, на манер клюва клестов. Лососи
нерестятся в быстрых ручьях с прозрачной водой и галечным дном. Чтобы до
них добраться, часто поднимаются к самым истокам. Мечут икру на таких
мелких местах, что рыбам приходится ложиться на бок — только тогда вода
покрывает их целиком. Каждая рыба идет туда, в ту реку и часто в ту
протоку, где несколько лет назад родилась сама.
Самцы ревниво стерегут своих самок, гонят прочь других самцов. Прежде чем
отложить икру, самка очищает дно от мусора, ила и травы. Ложится на бок и
бьет хвостом: ил взмывает вверх, под ним обнажается, песок. Тогда она роет
в песке довольно большую яму — длиной метра два-три. В неё откладывает
несколько тысяч икринок. Удавами хвоста забрасывает яму песком и галькой.
Таких гнезд она закладывает несколько. Трудится дня два-три, иногда неделю.
Потом караулит гнездо. Стоит в ожидании смерти у колыбели новой жизни.
Многие самки лососей погибают у своих гнезд от истощения. Многие самцы тоже
погибают тут же, в реке. Обессиленные, истерзанные, больные, вяло плывут
вниз по течению, иных быстрые потоки несут хвостом вперед и вверх брюхом.
«Во всех родах камчатских лососей cue достойно примечания, что они в реках
и родятся, и издыхают, а возрастают в море и что по однажды токмо в жизнь
свою икру и молоки пускают» (С. П. Крашенинников).

У дальневосточных лососей это так. Но некоторые европейские семги живыми
и невредимыми возвращаются в море из трудных походов в «воды обетованные».
В море они приходят в себя, с жадностью набрасываются на сельдей и
песчанок, поправляются, жиреют и на следующий год снова отправляются в
поход.
Не больше четверти европейских лососей, а иногда лишь два—четыре процента
возвращается нереститься во второй раз. Очень немногие приходят в реку
трижды. А в Шотландии поймали старую лососиху. На ее чешуе насчитали
тринадцать годовых колец: значит, рыбе тринадцать лет. Старше ее лососи не
попадались. Стали исследовать дальше и обнаружили, что почтенная лососиха
уже четыре раза наведывалась в Шотландию и пришла нереститься в пятый. Это
рекорд.
Весной молодые тихоокеанские лососи обычно скатываются в море (лишь
молодь нерки один— три года живет в реках). Но мальки семги не спешат в
гости к Нептуну. Год, три, пять лет подрастают они в реках, а потом вдруг
дружно, все разом покидают их. И бывает так, что там, где еще вчера с
каждого камня можно было увидеть их веселые стайки, сегодня не встретите ни
одного молодого лосося.
Однако не все уходят: часть самцов остается в реках. Зачем? В этом
отступлении от правил большой биологический смысл. Дело в том, что самцы
семги погибают быстрее самок. Второй раз в реки они почти никогда не
возвращаются, поэтому на нерестилищах иногда не хватает самцов, Чтобы эту
недостачу восполнить, некоторые молодые лососи мужского пола и остаются в
реке. В пресной воде они растут плохо, но созревают быстро и всегда готовы,
если поблизости не окажется больших самцов, оплодотворить икру вернувшейся
из моря самки. Эти карликовые самцы-домоседы развиваются из той же икры,
что и другие лососи.
В Ладожском и Онежском озерах живут семги (и самки, и самцы), которые
тоже в море не уходят. Большие озера заменили им море: каждый год в
положенный срок идут они на нерест в окрестные реки, а потом снова
скатываются в озера, совершая, таким образом, в миниатюре весь цикл
миграций, свойственный их виду.
И кумжа в некоторых горных реках и озерах остается на постоянное
жительство. Это и есть знаменитая форель — особая раса морской кумжи. Кумжа
— лосось, близкий к семге и нерестящийся в тех же реках, что и европейская
семга. Кроме того, кумжа обитает в Черном, Азовском, Каспийском и Аральском
морях.

Река Выг впадает в Белое море. Однажды в этой реке выловили семгу с
норвежской меткой: «10 июня 1935 года». Наши рыбаки поймали ее через два
месяца! Семга была самкой и спешила на нерест в верховья Выга, где родилась
шесть лет назад. Кто бы мог подумать, что семга так далеко уходит от устьев
родных рек! Ведь до западных берегов Норвегии, где ее первый раз поймали,
проплыла она две с половиной тысячи километров. Столько же преодолела и на
обратном пути, но теперь очень спешила: ведь норвежцы задержали ее, когда
метили. Каждый день рыба проплывала в среднем около 50 километров!
По пути ей попадались сотни вполне пригодных для икрометания рек, но она
искала ту, в которой резвилась мальком. Она плыла все прямо и прямо хорошо
известным ей маршрутом — иначе, если бы плохо знала дорогу, затратила бы на
свой героический рейд гораздо больше времени. Ведь 50 километров в день
немалая скорость для лососей. (Рекорд — 100 километров в сутки.)
На Камчатке, когда грузили соленую рыбу, нашли в бочке кету с меткой. Ее
пометили на острове Унга, близ Аляски, а поймали по другую сторону океана
через четыре недели с небольшим. Горбуша с меткой, надетой в Корее, за два
месяца проплыла более 1600 километров и снова попалась в руки людям в
Амурском лимане.
Ненасытный аппетит гонит лососей из одного края моря в другой. Преследуя
стаи сельдей, они не отказываются и от других рыб, которых в состоянии
проглотить. В море лососи растут вшестеро быстрее, чем в реках.

В конце второго года морской жизни семга весит уже около пяти, а в конце
третьего — больше восьми килограммов.
Лишь немногие семги откармливаются четыре года в море. Обычно, не пробыв
и половины этого срока, они возвращаются на первый нерест. А тинда, мы уже
знаем, проводит в море вдвое меньше времени. Так же и горбуша: это «тинда»
среди тихоокеанских лососей.
Семга, которой особенно повезло в жизни, вырастает до полутора метров в
длину и весит килограммов 40.
Решили проверить: знание родных берегов у лососей врожденное или рыбы
приобретают его после того, как выберутся из икринок и поживут немного в
реке?
Перенесли лососиную икру из ручьев, где она была отложена, в другие реки.
Когда мальки вывелись, их некоторое время откармливали в особых питомниках.
Затем молодых лососей метили и выпускали в чуждую для них реку.
И что же? Через несколько лет, поплавав в море, они вернулись в те реки,
в которых жили мальками, а не туда, где родители произвели их на свет.
Значит, знание нерестилищ не врожденное. Оно приобретается в течение первых
лет жизни и хранится в памяти еще по крайней мере два—четыре года, пока
лосось живет в море.
Какие приметы запоминает рыба? По-видимому, химические: она помнит запах
родных мест, вкус речной воды, в которой прошла ее молодость. Опыты
доказали, что у многих рыб память на запахи просто феноменальная! И очень
тонкое обоняние. Пескарь, например, в 250 раз более чувствителен к запаху
розового масла и в 512 раз — к растворенному в воде сахару, чем человек. Он
отличает также и воду одной реки от другой. Когда лососям заклеивали ноздри
и пускали в море, они не могли так точно, как прежде, отыскать родные реки.
Плыли по большей части наугад. Значит, обоняние в поисках пути играет очень
важную роль, но, видно, не единственную, потому что оно всей проблемы не
решает. Ведь, уходя в море, лососи заплывают очень далеко от устьев рек, в
которые потом возвращаются. Так далеко, что никакой запах родных мест не
поможет, когда тронутся в обратный путь.
Что же тогда помогает? Этого никто не знает. Возможно, солнце и звезды
служат ориентиром.